Труд 15 декабря 1985.

ПЛЮС ПЯТЬ МИЛЛИОНОВ

Как повысить эффективность вузовской науки

Пропало пять миллионов рублей, не меньше. Как в воду канули. Только вчера они красовались в годовом отчете, а сегодня проверили — их нет! Но никто не бежит за милицией, не рвет на себе волосы. Потому что эти злополучные миллионы — просто разница между ожидаемым, гарантированным «актами внедрениям» эффектом от разработок ученых вуза и тем, что на деле выгадало государство. Деньги, которые существуют лишь на бумаге. Бывает такое? Гораздо чаще, чем хотелось бы. С похожей ситуацией пришлось столкнуться и нам, когда ректорат и партком всерьез заинтересовались: какова же реальная польза от хозяйственных договоров, заключаемых Московским институтом электронного машиностроения с предприятиями?

На кафедрах и в научно-исследовательском секторе института трудится около тысячи преподавателей и научных сотрудников, среди которых 56 докторов и 350 кандидатов наук. Это специалисты самого разнопланового диапазона: от знатоков современного технологического оборудования до математиков-теоретиков. Ежегодно, не считая фундаментальных изысканий, оплачиваемых непосредственно из госбюджета, они получают заказы «со стороны» в среднем на шесть миллионов рублей. В нынешнем году МИЭМ заключил 144 хозяйственных договора с отраслевыми предприятиями на выполнение исследований.

На первый взгляд, любой вуз может гордиться такими показателями. Но не будем спешить. Как показал анализ, многие наши педагоги с учеными степенями идут в науке пусть и интересными, важными, но довольно узкими тропами. Для высшей школы это вообще характерно: что ни доктор — то «школа» или по меньшей мере «класс», что ни кафедра — то сугубо индивидуальное направление поисков, не имеющее ничего общего с интересами коллег-соседей. Так, конечно, утвердиться в науке проще, но на пользу ли это общему делу?.. Думаю, что нет. Показательно, что, несмотря на внушительное количество хозяйственных договоров в институтском «портфеле», истинная их ценность оказалась довольно незначительной: объем каждого в среднем не превышает 40 тысяч рублей, в его выполнении участвуют 5 — 6 человек. По опыту можно утверждать: для прикладных разработок этого слишком мало, чтобы рассчитывать на весомые практические результаты.

— Назовите, пожалуйста, наши исследования, принесшие радиопромышленности в последние голы ощутимый эффект, — поинтересовались мы недавно у начальника Главного научно-технического управления Минрадиопрома СССР.

— Что-то таких не упомню... — пожал тот плечами. А между тем для ведущих предприятий этой отрасли МИЭМ ежегодно выполняет... около 30 разработок. Как так?

Просто. В нынешних условиях вузовские ученые передают производственникам. как правило, всего лишь отчет о проделанной работе, эскиз или в лучшем случае макетный образец нового изделия. Это даже еще не середина его пути на конвейер. Дальнейшее непредсказуемо и уж никоим образом не зависит от нас: действующий типовой договор редко содержит указания на сроки и масштабы внедрения, еще реже он предполагает участие самих разработчиков в этом процессе и никогда — ответственность заказчика за дальнейшую судьбу их детища. Хозяин — барин. В лучшем случае он передаст разработку в одно из своих проектно-конструкторских или технологических подразделений. и там доведут ее до ума; в худшем — оставит пылиться под сукном. В институт же (зачем портить отношения?) поступает полуфиктивный «акт внедрениям», где щедрой рукой директора или главного инженера завода (но, боже упаси, не бухгалтера!) указывается такой ожидаемый эффекта, который позволяет нам «вознаградить» авторов в максимально возможных размерах...

Так в провалы ведомственной разобщенности летят государственные деньги. Миллионы рублей. Можно ли избежать потерь? И не в будущем, а уже сегодня? Думаю, вполне. Но для этого надо прежде всего отказаться от благодушных упований на немедленные коренные «реформы» — слишком уж часто ими прикрывают леность собственного мышления, нежелание или неумение использовать существующие резервы.

‑‑ Хочу чтобы меня правильно поняли, изменения, безусловно, были бы полезны. Необходимо придать хозяйственному договору силу планового документа, в равной степени обязательного и для исполнителя, и лля заказчика. Заинтересованные предприятия (отрасли) должны помогать вузу ресурсами, которых у них неизмеримо больше: оборудованием, материалами, ставками для временных работников, — создавая условия для качественного выполнения заказа. Хорошо бы предусмотреть в договоре авторский надзор или научное руководство разработчиков на этапе внедрения. В этом случае материальное стимулирование участников можно поставить в прямую зависимость как от скорости освоения новшества производством, так и от фактически полученного экономического эффекта. Ничего этого пока нет.

Однако парадокс в том, что некоторые исследовательские коллективы высших учебных заведений... вовсе не страдают от несовершенств экономического механизма, в то время как для других они становятся неодолимой преградой. И содействие производственников — материальное, организационное, любое они получают полной мерой. Почему? Да потому, что решительно отказались от «выгодного» мелкотемъя во имя действительно насущных комплексных народнохозяйственных проблем — тех, которые по плечу именно вузовской науке с ее уникально богатым и разнообразным кадровым потенциалом.

По плечу-то по плечу... Но когда пригласили мы с секретарем парткома на совет профессоров, заведующих кафедрами института, разговор начался непросто:

— Что, на старости лет переучиваться?..

И все же решение было единодушным: пора кончать с «хуторной» системой и поворачиваться лицом друг к другу. Постепенно наметились и две комплексные целевые программы, каждая из которых объединит вокруг себя по 200 — 250 вузовских ученых, Скажем, тему «Автоматизация, роботизация и интеллектуализация производства в электронном машиностроении» будет полностью финансировать Министерство электронной промышленности СССР. Два миллиона рублей в год, организация крупной отраслевой лаборатории со всем необходимым, зеленая улицам новшествам — раньше нам такое и не снилось. Но и задача ставится необычная: вуз закрепляют за определенными заводами, которые в ближайшие 5 лет должны (дело чести!) стать заводами-автоматами с минимальным количеством работающих. Сотрудничество в таких масштабах выгодно уже не только вузу, но и отрасли, которая самостоятельно не может решить такую крупную научно-практическую задачу. С серьезным партнером — серьезный и разговор.

За это говорит трехлетний опыт хозрасчетного научного объединения Минвуза РСФСР, в состав которого входят большинство вузов республики, в том числе и МИЭМ. Хотя процесс становления объединения еще не закончен, уже можно с уверенностью сказать, что этот организационный эксперимент имеет будущее. Строя свою деятельность на программно-целевых началах, оно осуществляет 29 комплексных программ отраслевого, межотраслевого и регионального характера. Соответственно преображается и экспериментально-производственная база вузовской науки. На смену «натуральному хозяйству» каждого института идут центры коллективного пользования уникальными машинами, приборами...

Это сразу расширило возможности исследователей всей российской высшей школы: за последние годы объем научных разработок возрос в три раза, значительно повысилась их реальная народнохозяйственная отдача. Думаю, что только так можно увеличить вклад вузовской науки в ускорение научно-технического прогресса, вывести ее на уровень тех задач, которые она может и должна сегодня решать.

Е. АРМЕНСКИЙ,

доктор технических наук, профессор, председатель комиссии по научно-исследовательской работе совета ректоров вузов Москвы.