Комсомольская правда 18 февраля 1977.

Студент – лицо действующее

Мыслитель с деловой сметкой и организаторкой хваткой — так бы я опрелелил инженера нужного нам образца. Воспитать такого только на лекциях и семинарах, то есть в сетке обычного узкоучебного графика, трудно. Этому учит в совокупности своих компонентов весь вуз. Кзк государственное учреждение со своей системой управления и контроля, своей духовной жизнью вуз надолго, если не навсегда, остается в памяти будущих специалистов как наиболее привычная и оптимальная система организации рабочих и человеческих отношений. И, соответственно, формирует, воспитывает молодого человека, определяет его роль в будущем: исполнителя или творческого человека, аналитика, коллективиста.

Академик Г. И. Петров, заведующий отделом Института космических исследований АН СССР однажды сказал: "Специалист, с грехом пополам усвоивший программу обучения, не умеющий думать, — это брак в работе вуза! Двя дальнейшего развития науки сегодня необходимо предъявлять более серьезные требования к тем, кто завтра придет в нее. Мы должны стремиться подключить студентов к самостоятельным исследованиям с первых лет обучения".

Размышляя над его словами, я задавал себе вопрос:
а готов ли сегодняшний студент к самостоятельности взрослой и ответственной? И не мог, к своему сожалению, ответить на него однозначно и положительно. Система жесткого и непрерывного контроля, увлечение дисциплинарными методами в ущерб творческим распространены еще довольно широко у нас в вузах где студент чаще объект, чем субъект воспитания, слушатель, а не соавтор преподавателя в учении,— все это меня сильно тревожит. Когда создавались МИФИ, ФИЗТЕХ, был взрыв общего интереса к атомной физике, научные открытия следовали одно за другим, и я хорошо помню, как сближало студентов с профессорами ощущение этой научной общности. Заставлять учиться нас не надо было. Когда создавался МИЭМ, нечто подобное происходило в электронной технике: прикладная математика с использованием ЭВМ ошеломляла и педагога, и его учеников скоростью расчетов и новыми возможностями. Наука всегда была и будет основным топливом для поддержания в студентах интереса к профессии и увлечения ею (проблема профориентации внутри вуза).

Мы перевели сейчас студентов на новые программы, в каждый предмет введены элементы УИРС (учебно-исследовательской работы студентов), но желаемой глубины индивидуализации, а значит, и оптимизации обучения еще не достигли. Много над этим думали: очевидно, будущее УИРСа — не в россыпи маленьких тем, а в одной, важной для науки и хозяйства, которую бы получал для исследования первокурсник и потом сквозь цепь курсовых и лабораторных трансформировал в свой дипломный — реальный! — проект. Эта сквозная тема и станет тем стержнем, на который нанижутся курсы, изучаемые студентом.

По своему институту сужу, насколько зависима кривая студенческого научного творчества от собственного научного потенциала вуза: в начале пятилетки 40 процентов студентов занимались у нас различного рода исследованиями, сейчас их уже 70 процентов — практически каждый старшекурсиик. В этом году СКБ нашего института заняло первое место среди студенческих конструкторских бюро страны. Сам институт ведет работы по хоздоговорам объемом на 4 миллиона рублей, пять лет назад было всего 1,5 миллиона.

Штаб научно-технического содружества, существующий у нас в институте, оказывает помощь предприятиям города и области. И хотя это вроде бы частные, не связанные между собой темы — например, помощь обувной фабрике во внедрении автоматизации,— за всем этим ребята ощущают нравственный долг будущих инженеров и ученых перед людьми, занимающимися физическим трудом. Аспирант Е. Фролов, будучи студентом, получил Большую золотую медаль АН СССР за решение одной из задач по теории нелинейных систем — самый край сегодняшней математической науки. Интересно было студенту включиться в общую работу мысли? Интересно! Уникальны исследования, которые проводит наша кафедра кибернетики по созданию искусственного интеллекта, и как результат массу студентов-волонтеров. Не могу сказать, чтобы институт был буквально нафарширован ЭВМ, но по сравнению с другими мы, наверное, в более выигрышном положении — у нас, помимо институтского, есть еще и один из первых в стране студенческий вычислительный центр. На первом курсе, когда студенты еще даже не "глотнули" как следует высшей математики, не знают, как устроена вычислительная техника, они курсовые и домашние задания делают уже на ЭВМ. Идет прямое приобщение к современной вычислительной технике, и раз от разу появляется у человека умение самостоятельно работать. Машинное время дорого; ежегодно, несмотря на свой парк, мы выплачиваем большую сумму денег за часы, взятые "на стороне", но студентов наши хозяйственные заботы не касаются.

Машина может проверить знание человека, помочь ему лучше выучить предмет, но научить мыслить не сможет. Сильнее и острее, чем раньше (условия массового обучения), ставится сегодня вопрос о передаче зна-ний лично от преподавателя к студенту. Сегодня даже очень талантливый профессор, выходя к сотне студентов, невольно ориентируется на некое усредненное существо. Контакты, близкие по форме к давним и идеальным: учитель — ученик, один на один, — возможны наиболее полно сегодня только в одном случае — в общей научно-исследовательской работе. Между студентом и преподавателем тут нет ни психологического барьера, ни пространственного, а есть одна общая, связывающая всех цель. Одна Наука.

Я вспоминаю свои студенческие годы в Московском механическом институте, ныне МИФИ. Дело было сразу после войны, и истосковавшиеся по книгам фронтовики заполняли аудитории. Занимались в буквальном смысле день и ночь. Волей Курчатова в нашем вузе был тогда собран цвет науки: Тамм, Леонтович... Помню, как к нам после основной работы приезжали профессора, иногда мы часа по полтора ждали в аудитории, пока наконец появится небритый, усталый, вконец замученный профессор или академик.

Характерная черта того времени — непринужденные отношения студентов с преподавателями. Мы могли запросто прийти домой к своему профессору и там же сдать экзамен. Часто у нас перерывы были более интересными, чем сами лекции. Мы вели бесконечные разговоры о физике с Кикоиным, Арцимовичем, другими. Стояли вместе, курили... Иногда перерывы затягивались надолго. И такое нешколярское общение с преподавателями, когда уже чуть ли не на первом курсе крупнейшие ученые страны тебе говорят: "Этого я и сам не знаю. Давайте-ка вместе выясним вот эту задачку", — приучало к раннему научному творчеству. Более того, студенты имели совместные публикации с профессорами.

Кое-что из тогдашних традиций со временем отошло, это естественно, но некоторые вещи следует возродить. И прежде всего дух равенства, взаимодействия, взаимопонимания между преподавателями и студентами.

У нас, студентов-фронтовиков, конечно, были и двойки, и нарушения дисциплины — тоже. Но такая особенность: сейчас, как мы ни стараемся приучить студентов к самоуправлению, получается что-то не очень... А в то время мы просто брали в руки это самоуправление и держали крепко. Ну вот, к примеру студент В. Г. Кириллов-Угрюмов, нынешний председатель ВАКа, был секретарем парткома института. Секретарем комитета комсомола института был тоже студент. Председателем профкома студент. Наверное, сейчас зто тоже возможно, может быть, даже и нужно... Но мы все не рискуем...

И, может быть, инфантильность, которую мы, отмечаем с грустью в наших ребятах, начинается с нашего восприятия их — только в роли "полувзрослых детей". У себя в МИЭМе мы стараемся поднять авторитет общественной работы, зто, кроме всего, еще и отличный способ проверки человека. Комсомольские лидеры прошлых лет занимают сегодня ключевые .посты в институте. Акцент в подборе будущих преподавательских кадров тоже делаем на комсомольских активистов — они уже показали себя как организаторы и педагоги.

Конечно, на первый курс к нам приходят птенцы, но они так н останутся ими, если не почувствуют реально свою силу. И, разумеется, ответственность за свои дела.

Е. АРМЕНСКИЙ, профессор, заслуженный деятель науки и техники РСФСР, ректор Московского института электронного машиностроения.